— Коротышка, я настоятельно тебя прошу изменить тон и выбирать выражения. Этот, э… как ты его называешь, смахивает на некое извращение, которое необходимо…
— Я звоню президенту! — сказал Джанверт. — Ты знаешь, что это в моих силах. Ты сам мне дал номер и код. Он ответит. Ты со своим Агентством можешь катиться…
— Коротышка!
Мерривейл испытывал бешенство с примесью внезапного страха. Слова Джанверта могли иметь под собой основу. Военные выяснят это быстро, но звонок к президенту может иметь широкий резонанс. Полетят головы.
— Успокойся, Коротышка, — сказал Мерривейл. — И послушай меня. Как я могу быть уверен, что ты говоришь правду? Ты рисуешь отчаянную ситуацию, в которую мне невероятно трудно поверить. Даже если здесь есть что-то, отдаленно похожее на правду, ясно, что решать должны военные, и у меня нет никакой альтернативы, кроме как…
— Ты, задница! — рявкнул Джанверт. — Ты что, не понял ничего из сказанного? Один неверный шаг — и здесь не будет Мира, где бы военные могли что-то решать! Ничего не будет! Эти люди могут взорвать планету, распылить любой приглянувшийся им ее кусочек. И вы не сможете им в этом помешать. Планета на кону — вся, целиком, ты поймешь это наконец?
Гаммел протянул руку и взял Мерривейла за руку, в которой тот держал трубку, привлекая к себе внимание. Мерривейл посмотрел на него.
Гаммел показал ему лист бумаги, на котором было написано: «Продолжайте разговор. Спросите о личной инспекции на месте. Пока у нас нет уверенности, мы не можем рисковать».
Мерривейл сложил в задумчивости губы. Продолжать? Сумасшествие. Взорвут мир, надо же! Он сказал:
— Коротышка, я уверен, что глубокие сомнения…
Неожиданно Гаммел опустил наушники, выхватил трубку у Мерривейла и, оттолкнув его в сторону, кивком показал своим двум помощникам попридержать его.
— Джанверт, — сказал Гаммел, — это Ваверли Гаммел. Я говорил с тобой несколько минут при твоем первом звонке. Я старший агент ФБР. Я слышал весь разговор и, во-первых, готов вести переговоры…
— Они блефуют! — крикнул Мерривейл, пытаясь вырваться из цепких рук агентов. — Они блефуют, ты, идиот! Они не могут…
Гаммел зажал рукой трубку и сказал своим людям:
— Уберите его отсюда и закройте дверь.
Он снова вернулся к разговору с Джанвертом, пояснив:
— Это был Мерривейл. Я приказал удалить его из комнаты. В сложившейся ситуации у него отказали нервы. Я сам собираюсь заняться этим… этим муравейником и поэтому хочу взглянуть на него, или что ты под ним понимаешь. Но мне нужно сначала обеспечить временную приостановку активных воздействий с нашей стороны до тех пор, пока я не дам о себе знать. Разумеется, мною будет установлен временной лимит моего выхода на связь. Нет вопросов, Джанверт?
— Наконец нашелся один умный, — сказал Джанверт. — Благодарение Богу. Одну минуту.
Хеллстром склонился к Джанверту и что-то тихо ему сказал.
— Хеллстром говорит, что он тебя примет на этих условиях, — сказал Джанверт, — и тебе будет разрешено переговорить отсюда со своим руководством лично. Ты можешь ему доверять, это мое мнение.
— Хорошо, — согласился Гаммел. — Скажи мне точно, куда я должен прибыть.
— Остановись у сарая, — велел Джанверт. — Здесь все начинается.
Больше всего Хеллстрома удивляло, что он совсем не чувствовал усталости. «Ну, вот и все, — думал он. — Впереди у Муравейника много времени». Это казалось очевидным. Среди диких Внешних попадались разумные люди — такие как Джанверт или этот агент, с которыми можно договориться. Эти люди поймут опасность жала Муравейника. Многое изменится в этом мире. Хеллстром знал, в каком направлении им надо двигаться дальше. Он придет к соглашению с правительством Внешних касательно условий, в которых Муравейник сможет продолжить свое существование, незаметное для диких масс. Секретность, конечно, не удастся хранить бесконечно. Муравейник сам об этом позаботится. Они размножатся довольно скоро, и Внешние никакими силами не смогут это предотвратить. Роды будут следовать за родами, и дикие будут ассимилированы, для них будет оставаться все меньше и меньше места на этой планете, разделяемой ими сейчас с людьми будущего.
Из отчета Джозефа Мерривейла Совету Агентства: «Как вам уже известно, наше участие в этом деле блокировано — близорукое решение. С нами консультируются по этой проблеме время от времени, и я могу в общих чертах охарактеризовать мнение, сложившееся об этом деле в Вашингтоне.
Моя личная точка зрения состоит в том, что политика попустительства омерзительному культу Хеллстрома не прекращается, и ему, вероятно, позволят продолжать съемки своих порочных фильмов.
Дебаты в правительстве ведутся вокруг следующих противоположных подходов к решению проблемы:
1. Взорвать их, не думая о последствиях. Эту точку зрения я разделяю, но число ее приверженцев постоянно уменьшается.
2. Выиграть время, заключив секретное соглашение с Хеллстромом, и, временно храня все дело в тайне от общества, одновременно начать широкомасштабную программу, нацеленную на уничтожение того, что в официальных кругах все чаще называют „Хеллстромский ужас“».
Говард Фаст
Разум божий
рассказы
Без единого звука
Вечером 3 апреля, стоя у окна своего большого уютного дома и восхищаясь видом заката, Альфред увидел, как над горизонтом поднялась странная рука. Сдвинув большой и указательный пальцы, она потушила солнце, словно свечку. На мгновение наступили сумерки, которые кончились так же внезапно, как и начались: казалось, кто-то нажал на выключатель.
Так, впрочем, и было. Это сделала его жена. Она включила свет во всем доме.
— Боже мой, Эл, — воскликнула она, — что-то уж очень быстро стемнело, а?
— Это потому, что кто-то погасил солнце.
— Что за ерунду ты городишь, — отозвалась она. — Кстати, сегодня мы ждем в гости Бенсонов к ужину и на бридж, так что приоденься получше.
— Хорошо. Ты не видела закат?
— У меня много других дел.
— Да. Я только имел в виду, что если бы ты видела закат, то заметила бы, как из-за горизонта появилась эта ручища, ее большой и указательный пальцы раздвинулись, потом сошлись и потушили солнце.
— Ну-ну, Эл, ради Бога, не удваивай ставки во время игры. А если уж удвоишь, то твердо верь в них. Обещаешь?
— Странное дело эта рука, черт возьми. Она вернула все мои детские представления об антропоморфизме.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});